«Это же наш, родной немец!»
Скажите, какие чувства на протяжении многих лет после окончания войны должен испытывать человек, у которого в графе «национальность» стоит слово «немец»? Но который и сам, по сути, стал жертвой фашизма, познав с двухлетнего возраста весь ужас концентрационных лагерей… Вся его вина заключалась лишь в том, что родился он на советской земле. Всю эту гамму чувств и все эти испытания на своём веку, в полном ужасов, насилия, голода, побоев и унижения детстве, пережил новокузнечанин Иван Николаевич Ляхер, анестезиолог железнодорожной больницы с 50-летним стажем работы. Хотя он совсем недавно, несколько месяцев назад, официально и завершил свою трудовую деятельность, выйдя в 78 лет на заслуженный отдых, но до сих пор в случае необходимости выходит на дежурства, чтобы, стоя у операционного стола, спасать чьи-то жизни. Недавно Ивану Николаевичу, как и многим другим ветеранам, вручили юбилейную медаль «75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
«Жестокости не было предела»
Родился Иван Николаевич в селе Кандель Одесской области, основанном в 1808 году по договору с Александром I немецкими иммигрантами из южных районов Германии. Они отлично умели заниматься виноградарством, овощеводством и животноводством. К началу Великой Отечественной войны в селе жили представители нескольких национальностей – немцы, русские, евреи, украинцы, цыгане. Жили неплохо: дед Ивана Николаевича имел то ли мельницу, то ли маслобойку, которая кормила большую семью. В декабре 1941 года, когда родился Иван Ляхер, фашисты уже оккупировали село. А чтобы держать всех жителей под контролем, решили провести перепись на свой, «оккупантский» лад. В список семьи Ляхер, к примеру, они внесли всех членов семьи, приурочив к ним в один ряд и домашних животных – коров, поросят, собак и кошек. Тем самым дав понять, что существенной разницы между ними для фашистов, собственно говоря, не было. Мама Магдалена Георгиевна потом, вспоминая эпизоды военной жизни, рассказывала маленькому Ивану, что по селу, которое до этого занималось винодельчеством, шатались вечно пьяные немцы и румыны-полицаи, жестокости которых не было предела. За малейшую провинность они могли прикладом на глазах родителей разбить голову ребёнку, придушить его или повесить.
Отца Николая Яковлевича ещё в начале войны демобилизовали на рытьё окопов – оборонительной линии вокруг Одессы. Затем отправили на дальнюю глухую железнодорожную станцию, и о нём долго не было каких-либо вестей. Как и он не знал ничего о судьбе своих родных – жены и детей. В 1943 году пошли вести о том, что советские войска приближаются к селу, и в нём готовились уже к встрече своих освободителей. Но фашисты задумали свой, собственный исход из Кандели. В ноябре они согнали всех жителей на крутом берегу одного из черноморских лиманов. Евреев и цыган сбросили с крутой высоты. А оставшихся женщин, детей и стариков погрузили в цыганские кибитки и отправили в Германию.
Сильных – налево, слабых – направо
Эта, по сути, пешая вереница несчастных людей, к которым по пути присоединялись всё новые и новые женщины, дети и старики, десятитысячной колонной за два с лишним месяца добралась до немецкой земли. Здесь на пересыльных пунктах их разделили. Маленького Ивана с мамой и старшим на три года братом Юрой отправили в концентрационный лагерь за колючей проволокой, с бараками, баландой, побоями. Через месяц Магдалену, маму братьев Ляхер, как молодую и ещё полную сил женщину, отправили в услужение в семью богатого немца – бауэра-фермера.
– При этом все пожилые люди – старики и старушки – куда-то исчезли. Их попросту истребили. Как вспоминала мама: «Мы, взрослые, об этом знали. И это была такая боль!» Мама уходила на работу рано утром, а возвращалась поздно вечером. А я, сидя у зарешёченного окна, по воспоминаниям моего старшего брата, как маленький куклёнок, с плачем ждал её возвращения. Чтобы я меньше плакал, брат пугал меня приходом санитаров, которые к тому времени заявлялись в барак, чтобы увести детей видом поздоровей и покрепче для забора крови – для отправки на фронт раненым немецким солдатам. Многие из них назад уже не возвращались. Напуганный, я старался вовсю сдерживать слёзы, – вспоминает Иван Николаевич, которому в то время минуло уже три годика.
И ещё он помнит, что барачных детей, в том числе его и брата, которых кормили раз в день очистками, гнилой картошкой, мякиной и всякими отбросами. От такой еды и голода их ножки были тоненькими, как плети, глаза навыкате, как у «гуманоидов», а животы – раздутыми до размера футбольного мяча. И они постоянно бессильно лежали на барачных нарах.
«Пристрелить! Чтобы не мучилась…»
Однажды мама Магдалена не пришла в барак. Молодую женщину принесли на носилках в бессознательном состоянии и бросили на пол. Дело было в 1944 году, когда советские войска, наступая, стали бомбить уже и немецкие поселения и города. Под такую бомбёжку тогда попала и семья богатого немца, у которого работала Магдалена Георгиевна. Вся немецкая семья бросилась в подвальное укрытие. Вслед за ними поспешила и служанка – мать Ивана и Юры. Но хозяин дома изо всех сил пнул её сапогом в живот, отбросив от двери подвала. В лагере, видя плачевное состояние Магдалены, решили её «из садисткой милости, чтобы не мучилась» – пристрелить. Но гауляйтер барака всё-таки сжалился: «Оставьте! Может, сама отойдёт». И Магдалена, действительно, отошла. Она, собрав все силы и зная, что сыновьям без неё в концлагере не выжить, пошла на поправку.
– Мы без мамы – точно – не смогли бы прожить там и несколько дней. Только матери могли спасти нас, детей, в таких невыносимых условиях, – говорит Иван Николаевич. И с лёгкой дрожью в голосе читает наизусть четверостишие: «…Скорбные лица, как Богоматери. А в глазах затаилась боль. Это – наши святые матери, заслонившие нас собой. Это – матери, нас сохранившие, виноватые без вины…»
Только домой, на родную землю!
Освободили их в 1945 году американцы. Всем заключённым сразу же предложили отправиться в Канаду, где уже на поселении были большие группы. «Иначе вас всё равно же после концлагеря в Советах отправят в ссылку», – убеждали американцы. Но заключённые, взятые из одних сёл и повязанные родственными узами, а также объединённые совместным пережитым в концлагере, рвались только домой, в родные сёла, на родную землю. В это же время заключённых затребовали и с советской стороны. Их поначалу привезли в город Рава-Русская Львовской области. А затем семьи в огромном распределительном лагере были разобщены и направлены в разные места: кто-то в Сибирь, другие в Казахстан, а третьи в Таджикистан. Магдалена Ляхер с сыновьями попали в Сталинабад (нынче Душанбе).
– Мы жили там относительно хорошо, хотя и в землянке. Там было тепло. К тому же – в том изобилии фруктов, овощей, арбузов и дынь, что были у нас на столе круглый год – не голодали. Мама работала: её направили на строительство канала. Через год после Победы, в 1946 году, нас нашёл отец. Сначала он разыскал сестру матери в Оренбургской области. А через неё и нас. Так мы перебрались в Оренбургскую область», – отмечает Иван Николаевич.
В Оренбуржье, в школе братьям с национальностью «немец» пришлось непросто. Их обзывали «фашистами», «предателями родины». Родители не разрешали детям с ними не то, что дружить – приближаться на метр! Такова была суровая, ещё не отошедшая после войны память переживших грозное военное лихолетье жителей Оренбурга. В школе Ване, который пошёл в первый класс, незаслуженно ставили двойки и тройки. И он это видел и понимал, за что к нему такое пренебрежение. Однажды первоклассник Ваня Ляхер выступал на концерте со сцены клуба художественной самодеятельности с длинным, выученным наизусть стихотворением. Прочёл его с такой искренностью, что зал, буквально, взорвался от эмоций и долго ему аплодировал. На следующий день это же стихотворение, с таким же воодушевлением мальчик прочёл в школе, на уроке. И получил за него… двойку. И здесь уже он не выдержал: обида буквально прорвалась из его души. «А разве вы не были вчера, в клубе?! Разве не слышали, как я читал этот стих?!» – выговаривал он сквозь слёзы учительнице.
В Сибири, как дома
В конце концов, отец решил увезти преследуемую из-за ненавистной в то время национальности семью в маленькое глухое алтайское село, где жила его сестра. Ведь разве кто-нибудь мог в то время знать, что довелось в годы войны пережить этим русским немцам! На Алтае, в Сибири семья почувствовала себя, как дома. Мальчики учились на четвёрки и пятёрки. А после трёх лет службы в армии Иван Ляхер поступил в Алтайский мединститут, после окончания которого четыре года проработал хирургом. А затем долгие годы анестезиологом в железнодорожной больнице Новокузнецка. Пятнадцать лет возглавлял поликлинику железнодорожной больницы. Первым в городе стал применять наркоз при лечении зубов.
Был в жизни Ивана Николаевича ещё один примечательный эпизод. Со своей женой Альбиной Васильевной, заслуженным врачом-кардиологом, он создал семью на втором курсе мединститута. Сыграли студенческую свадьбу и отправились знакомиться с родителями молодой супруги. А её отец – Василий Иванович – был участником Великой Отечественной войны, воевал под Ленинградом. Там же, на волховских болотах, получил тяжёлое ранение, а после лечения был отправлен в тыл, где многие годы проработал на партийной руководящей работе. Узнав, что мужем дочери будет немец, вспылил: «Да я столько бед понатерпелся от немцев! Столько горя! Ты что не могла найти себе кого-нибудь другого?!» На что дочь твёрдо ответила: «А это папа – твоё воспитание. Я не делю людей по национальностям. Для меня важно, какой это человек. Иван – это наш, родной немец! И я его люблю!» Надо сказать, что вскоре зять, малолетний узник фашистских концлагерей, подружился со своим тестем – фронтовиком. И жили с ним душа в душу до самой смерти Василия Ивановича.
В декабре этого года знаменитая в городе супружеская пара медиков Иван и Альбина Ляхер отметят 55-летие своей совместной жизни – «изумрудную свадьбу». Поздравят их в первую очередь сын и дочка, железнодорожники по профессии. И четверо взрослых внуков, двое из которых после учёбы в мединституте станут врачами. Уроки врачевания не только здоровья, но и людских сердец и душ они получили от своих замечательных родных – дедушки Ивана и бабушки Альбины.
Фото из домашнего архива семьи Ляхер
Просмотров статьи: 782