«Вий» по-новокузнецки

В минувшие выходные, 6 и 7 октября, в Новокузнецком драматическом театре состоялась очередная премьера: зрители увидели сказочный хоррор «Вий», представленный в декорационном зале.

Спектакль поставил молодой питерский режиссёр Николай Русский, окончивший в 2016 году Российский государственный институт сценических искусств в Санкт-Петербурге, отмеченный в этом же году специальным призом «За режиссёрский дебют» театральной премии «Золотой софит», а уже в 2018 году со спектаклем «Снег любви» ставший участником специальной программы «Золотой маски» – «Маска Плюс».

Накануне премьеры режиссёр пообщался с новокузнецкими журналистами и рассказал, почему он обратился к творчеству Гоголя, как его воспринимает и что хотел показать в своём спектакле.

– Почему вас как режиссёра привлек именно этот текст Гоголя?

– Гоголь для меня – один из самых масштабных и мощных писателей, вневременной автор, к которому можно обращаться бесконечно долго, и ещё много времени работать с его текстами.

У Гоголя есть какой-то нечеловеческий взгляд на реальность. Когда его читаешь, складывается ощущение, что это пишет не человек, а потусторонняя сила в хорошем смысле слова. Что-то, что смотрит на нашу реальность откуда-то извне. Я думаю, что именно этим он завораживает и пленяет читателя, можно даже сказать, гипнотизирует.

– Как удалось воплотить на сцене гоголевское сочетание фантастики и реальности?

– Мы пошли своим путём. Не пытались воссоздать буквально гоголевскую реальность на площадке, а стремились найти какую-то параллель этой смеси реальности и фантастики, сказки, морока. С помощью разных способов выстраивали параллельную линию, которая бы передавала саму атмосферу Гоголя. Не его сюжет, не его линии персонажей, а именно структуру гоголевской фантастики.

– Самого Гоголя в этой постановке много?

– Там оставлен гоголевский текст. Есть человек, который отвечает за повествовательную линию и читает текст, разумеется, с сокращениями, чтобы уместиться в сценический формат. Тем не менее львиная доля текста оставлена абсолютно без изменений. Она никак не тронута и существует как отдельное повествование. Параллельно к ней уже прибавляется какое-то сценическое действие. И на взаимодействии этих двух уровней создается то, что я для себя определяю как гоголевскую фантастику.

– Ставили спектакль с помощью вашей команды или были задействованы местные специалисты?

– В постановке пластики мне помогала Анна Донченко, она тоже из Петербурга. Свет, звук – это местные специалисты, очень хорошие, кстати. Все активно включились и проявили себя только с лучшей стороны.

Премьера показала, что спектакль удался, несмотря на необычность и неоднозначность некоторых сценических решений. Любителей классического театра, возможно, смутит отсутствие так называемого «гоголевского колорита» и вообще практически полное отсутствие декораций как таковых (что звучит иронично для постановки в декорационном зале), за исключением… старого холодильника, который – и постель, и стол, и гроб. Наверняка кого-то смутят и такие вещи, как джинсы, кроссовки, майки, спортивные костюмы, оцинкованное ведро со светодиодной подсветкой, электродрель и прочее. Довольно неожиданным для зрителя станет и вторжение в спектакль своеобразного «кино». Впрочем, транслируемые на стену и пол образы и текст выглядели вполне органично в сочетании с тем действием, которое разворачивалось в это время на сцене.

Стало понятно, что имел в виду режиссёр, говоря о двух параллелях спектакля – гоголевском тексте и сценическом действии. Убери первое – получишь нечто в стиле остаповского «ищут!», убери второе – будет аудиокнига в хорошем исполнении. Вместе же – это, безусловно, Гоголь, но в современном прочтении, тот самый «вневременной» Гоголь, о котором говорил режиссёр. И спектакль, таким образом, превращается в своеобразный слоёный пирог – каждый может увидеть в нем тот уровень смысла, до которого готов «дойти». Кто-то увидит оригинальное современное прочтение Гоголя и, в общем-то, не ошибётся. А кто-то может заглянуть глубже, в тот самый надвременной смысл, который здесь, несомненно, есть.

«Вий» в постановке Николая Русского – это не просто страшная сказка, и даже, скорее, совсем не она. Спектакль воспринимается как погружение в феномен безумия, взгляд на потерю человеком основ собственного существования под воздействием некой стихии, которой здесь можно считать красоту и любовь. В этом смысле очень интересным решением оказалось «раздвоение» Хомы Брута, которого великолепно играют сразу два актёра, воплощая две ипостаси одной личности. И не случайно в спектакле нет как такового Вия в качестве персонажа – он скрыт внутри одной из ипостасей Хомы, являясь своеобразным «внутренним демоном». Остальные актёры так же прекрасно раскрывают разные грани безумия, как и прочие сценические решения – «видеовставки», рассказы от имени ведра и сердца панночки, сцена «вскрытия» и многое другое.

Удачным решением можно считать и максимальную близость зрителей к происходящему на сцене, то «со-участие», которое делает спектакль тем, что он есть. Спектакль заставляет думать даже после того, как зритель вышел из театра. И в этом, безусловно, его главное достоинство.

Следует отметить, что «Вий» – не первая постановка по Гоголю Новокузнецкого драматического театра. В прошлом году был поставлен «Нос», в следующем ожидается что-то из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». А когда трилогия состоится полностью и будет возможность увидеть все три спектакля в один день, должно получиться весьма и весьма интересно.

Просмотров статьи: 1373