СОЮЗНИКИ И ВТОРОЙ ФРОНТ
Миф о долгожданном открытии второго фронта – один из самых живучих. И не только в памяти людей военного поколения, но и в традиции отечественной историографии – как советского периода, так и новейшей.
Между тем, объятия воинов Красной Армии с союзниками на Эльбе в мае 1945-го мало чем отличались от рукопожатий с гитлеровцами в сентябре 1939-го в Бресте. В обоих случаях это были взаимные приветствия бойцов перед грядущими схватками. В 1939 году смертельная схватка была отложена на неполных два года, до июня 1941-го, когда грянула Великая Отечественная. В 1945-м – менее чем на год, когда в марте 1946-го вчерашние наши союзники речью Черчилля в Фултоне дали старт многолетней холодной войне.
Авторы современных школьных учебников добросовестно цитируют выступление британского премьера Уинстона Черчилля по лондонскому радио 23 июня 1941 года, в котором он с трагическим пафосом выразил сочувствие русскому народу и заявил, что угроза для России является угрозой и для Англии и для США. Но чего стоит публичная риторика злейшего врага нашей страны и нашего народа в сравнении с признанием, сделанным им в послевоенных мемуарах, где он откровенно поведал о своём ликовании: «Это, казалось мне, слишком хорошо, чтобы быть истиной».
В тот же день, 23 июня 1941-го, другой наш будущий «союзник» американский сенатор и будущий президент США Гарри Трумэн с присущим янки цинизмом во влиятельнейшей «Нью-Йорк Таймс» заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше!»
Сегодня нам достоверно известно – Гитлер не планировал нападение на туманный Альбион. Известно также, что об этом знало английское руководство. Прямым тому доказательством является то, что годом ранее гитлеровский генерал Герд фон Рунштедт по приказу фюрера «упустил» из Дюнкерка 300-тысячную группировку английских войск, прижатую к берегу моря и окружённую. Неужели, планируя действительную, а не виртуальную операцию «Морской лев», расчётливые немцы не интернировали (хотя бы!) единственное войско британцев, способное оборонить архипелаг? Другое, правда, пока косвенное, доказательство состоит в том, что англичане слишком ревниво, аж до 2017-го года, засекретили все материалы, касающиеся «самовольного» перелёта Рудольфа Гесса 10 мая 1941 года из Германии в Англию. Как вы думаете, о чём шла речь между третьей политической фигурой Третьего Рейха и английскими руководителями за несколько недель до вторжения Гитлера в СССР?
Что же касается эфемерного упоминания о гитлеровской угрозе для Америки, то оно – всего лишь вынужденное приглашение более молодого и могущественного, но не менее хищного заокеанского сородича присоединиться к прибиранию к рукам Европы на костях обескровленных начавшейся войной России и Германии. На это у Англии в одиночку сил явно не доставало.
11 декабря 1941-го США и Германия объявили друг другу войну. 12 декабря сэр Уинстон Черчилль на линкоре «Дьюк оф Йорк» отплыл в США. 16 декабря, находясь в пути, он составил меморандум «Атлантика», в котором, в частности, указал: «В настоящий момент фактом первостепенной важности является провал планов Гитлера (5–6 декабря 1941-го – начало мощного контрнаступления Красной Армии под Москвой) и его потери в России». Именно потери Гитлера, а не наши волнуют нашего союзника! И далее: «…Вместо лёгкой и быстрой победы ЕМУ (Гитлеру) предстоит выдержать кровопролитные бои…». Снова – если не сочувствие, то как минимум беспокойство о кровопролитных боях, которые предстоят Гитлеру в войне с нами, а не нам в войне с ним! А теперь самое главное: «Ни Великобритания, ни Соединённые Штаты не должны принимать никакого участия в этих событиях (в боевых действиях против Гитлера), за исключением того, что мы должны с пунктуальной точностью обеспечить все поставки, которые мы обещали». То есть участие в действительной войне против Третьего Рейха нашими союзниками как задача даже не ставилась.
Что же касается поставок, то они действительно были значительными (примерно 4% от общих потребностей Красной Армии в вооружении, технике и других материальных средствах) и важными для нашей страны – особенно в 1941–1942 годах, когда многие экономически развитые районы оказались под оккупацией, а эвакуированные на восток страны предприятия ещё не заработали на новых местах. Но мы должны помнить, что они не были безвозмездными. Наш народ заплатил за них сполна – золотом, платиной и тысячами безымянных могил на Колыме и в Норильске. Для США, равно как и для Британии, речь шла не о помощи союзнику, а о выгодной торговле на благо экономик обеих стран, изрядно просевших во время кризиса 1930-х годов.
Какие же боевые действия предприняли наши союзники в 1942 году?
С 23 октября по 4 ноября 1942-го 230-тысячная группировка англичан около селения Эль-Аламейн (100 километров западнее Александрии) нанесла поражение 80-тысячному «Африканскому корпусу» Эрнста Роммеля (большинство личного состава – итальянцы). Несколько позже, после прибытия в Северную Африку американцев, объединённая американо-британская группировка под командованием Дуайта Эйзенхауэра сразилась с 200-тысячной группировкой французов под командованием министра обороны Франции Жана Дарлана. Последняя вскоре прекратила борьбу. Потери: 1 600 французов, 584 американца, 597 англичан.
Эти «стратегические» операции ни по масштабам, ни по значению не сопоставимы с одновременно развернувшимися на Восточном фронте сражениями под Сталинградом и Ржевом.
Цель американо-английских войск состояла в оккупации обширных французских колоний в Северной Африке, в установлении контроля над североафриканским побережьем – от Туниса до Египта и обеспечении свободного прохода через Средиземное море к колониям Британии в Восточной Африке и Азии (британской короне принадлежала четверть населения всей Земли). Это было жизненно важно для Англии, но от Вермахта отнимало силы всего трёх-четырёх дивизий. Эти стычки вторым фронтом назвать никак нельзя. Это – местные разборки крупнейших колониальных хищников за обладание новыми колониями.
А тем временем в степях под Сталинградом и у стен древнего Ржева на многосоткилометровых пространствах сошлись в решающей схватке за исход войны многомиллионные группировки Вермахта и Красной Армии. В эти октябрьские дни 1942-го главный стратег второго фронта сэр Уинстон Черчилль в секретном меморандуме указывал: «…Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств… Я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом…»
Единым фронтом – против кого?! Ответ понятен даже школьнику.
Сопоставьте это с заявлением Гитлера, сделанным годом ранее, когда войска Вермахта подошли к Ленинграду: «Ядовитое гнездо, из которого так долго источался азиатский яд, должно исчезнуть… Азиаты будут изгнаны из Европы, эпизод 250-летней азиатчины закончен»…
Главное для нас, граждан России ХХI века, заключается в том, что оба западных лидера ставили один и тот же геополитический вопрос (тот, который ставился Западом и в Первой мировой войне, но не был решён) – уничтожение государства российского. Но при этом каждый из них видел именно себя в роли лидера в объединении Европы для противостояния России и оттирании её куда-нибудь за Урал, в медвежьи углы. Между тем по ту сторону Атлантики тогу властителя и объединителя Европы с той же целью примерял на себя третий лидер – США.
Борьба англосаксов с Гитлером, по меткому определению Натальи Нарочницкой, была семейным спором о владычестве над миром. В этом споре лидеры Запада были противниками, соперниками. А поскольку единственным препятствием осуществления плана мирового господства было и осталось огромное евразийское государство Россия-СССР, то мы были и остались, к сожалению, их врагами.
Но вернёмся к боевым действиям наших союзников. В июле 1943-го, после полугодового перерыва, американо-английские войска под командованием Д. Эйзенхауэра начали вторжение на Сицилию и в южную Италию. Операция была практически бескровной. Впереди союзных войск действовали американские мафиози сицилийского происхождения. Вооружённая американцами сицилийская мафия обеспечила союзникам беспрепятственный путь до Палермо (см. подробнее В. Кожинов «Россия. Век ХХ (1939–1964)», М. 2002, стр. 65–71). Дальше союзники не торопились. Сицилия, «непотопляемый авианосец» Средиземноморья, надежно обеспечивал безопасность транзита Суэц – Гибралтар, а ввязываться в драку с Вермахтом на севере Италии в планы союзников не входило. После захвата южной части Италии и Неаполя союзники прекратили боевые действия на целых восемь месяцев – до июня 1944-го. Все это время Черчилль уверял наше руководство в том, что они интенсивно готовятся воевать против Гитлера вместе с Россией-СССР. На самом деле вторжение 6 июня 1944 года во Францию и одновременное наступление на север Италии имели единственную цель – не допустить, чтобы в ходе разгрома Вермахта Красная Армия заняла всю Европу.
Первый канцлер Германии Бисмарк любил повторять: «Русские медленно запрягают, но быстро ездят». Славный 1944 год – год десяти могучих и стратегически красивых сталинских ударов – стал именно тем годом, когда Красная Армия обрела такие силу и мощь, а наши маршалы и генералы – такой уровень мастерства, что стало очевидно: нет такой силы в целом свете, которая могла бы остановить эту армию на пути хоть к Ла Маншу, хоть к Гибралтару.
Не станем утруждать себя перечислением военных операций Второго фронта в 1944-м. Там нет ничего, заслуживающего внимания с точки зрения оперативного искусства и результативности. Для нас важно другое. Не позднее марта 1945-го Черчилль (тот человек, который в ходе войны сделал всё для того, чтобы выхолостить сотрудничество западных держав с Советским Союзом и сорвать организацию Второго фронта и в 1942-м и в 1943-м) отдал приказ складировать немецкое трофейное оружие для возможного использования против Красной Армии. Он приказал разработать план операции «Немыслимое» – план войны против СССР, которая была намечена на 1 июля 1945 года силами 112–113 дивизий, включая 12 германских, сдавшихся союзникам и содержавшихся ими в готовности в земле Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании до марта 1946-го. Если бы не категорический протест американских генералов, то «немыслимое» вполне могло бы обрести черты мыслимого. Даже в победном мае 1945-го, в то время, когда Красная Армия добивала остатки гитлеровских войск в Берлине, в ночь на 7 мая во французском Реймсе наши союзнички подписали предварительный протокол о капитуляции Германии, по сути – сепаратный. Но Сталин был непреклонен: «Договор, подписанный в Реймсе, нельзя отменить, но его нельзя и признать. Капитуляция должна быть учинена как важнейший исторический акт и принята не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия – в Берлине, и не в одностороннем порядке, а обязательно верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции». После этого протеста договорённость была достигнута быстро. 8 мая в здании военно-инженерного училища в Карлхорсте, восточном предместье Берлина, маршал Жуков приветствовал представителей союзных армий в занятой Красной Армией столице поверженной Германии. Туда же была доставлена германская делегация. Процедура подписания была закончена в 00.43 9 мая 1945 года, после чего по знаку Жукова германская делегация покинула зал.
Война закончилась. Но борьба продолжалась. Подобно тому, как в Бресте в сентябре 1939-го жали друг другу руки советские и германские солдаты, так в мае 1945-го на Эльбе жали друг другу солдаты нашей и американской армий. И в первом, и во втором случаях это были рукопожатия боксёров перед грядущими схватками. В первом случае схватка была отложена почти на два года – до 22-го июня 1941-го. Во втором – менее чем на год – до 5 марта 1946-го, до Фултонской речи Черчилля, открывшей эру холодной войны.
Просмотров статьи: 1142