«Мы в забой ходили как домой»

В предстоящие выходные наш город металлургов и шахтёров вместе со всем Кузбассом традиционно будет отмечать профессиональный праздник людей, чьим призванием стал горняцкий труд, – День шахтёра.

На протяжении многих лет последнее воскресенье августа считается особенным днём в семье бывшего проходчика шахты «Байдаевская» Руслана Гусева, ныне председателя совета ветеранов шахты.

Из речников – под землю

В пору своей молодости Руслан Александрович, окончивший речное училище, не думал – не гадал, что судьба заставит поменять речной простор на труд под землёй. Но однажды его пригласили поработать проходчиком в шахтостроительное управление №8, посулив за это предоставление квартиры. Обрадовался: ведь недавно женился! Молодожёнам хотелось жить отдельной от родителей, самостоятельной жизнью. Но для того, чтобы окончательно поменять профессию, отправился в шахту на разведку.

– Поначалу было очень жутко. Почти согнувшись работать в лаве, которую крепили деревом!.. При этом деревянный крепёж постоянно потрескивал. И каждый раз казалось, что вся эта угольная махина, нависшая над тобой, должна непременно обрушиться. Всё же решился! А через два года работы и вовсе перестал обращать внимание на такие «мелочи». В забой мы стали ходить как к себе домой, – рассказывает Руслан Гусев.

Отработал за квартиру пять лет и решил податься в горняки шахты «Байдаевская», где зарплата была несоизмерима с прежней. Получать вместо полутора сотен рублей шестьсот было немаловажным для семьи, в которой к тому времени уже подрастала дочка. Перешёл также проходчиком. Приняли охотно: специалисты «Байдаевской» были нужны. И снова потянулись смена за сменой. Вновь в его жизни начался ударный шахтёрский труд. Он шутит, что среди горняков тогда было популярно присловье: «Уголь – стране, деньги – жене, а мы гурьбой – опять в забой». На «Байдаевской» Руслан Гусев отработал четверть века.

На шахтёрском сленге

– Смена начиналась с получения наряда. Потом бригада направлялась в так называемую «бендёжку», или каптёрку, где хранились инструменты и прочий рабочий инвентарь, – начинает объяснять процесс труда на шахтёрском сленге Руслан Александрович. – Затем прямиком шли на «пассажир» – шахтовый вагончик, в котором нас доставляли до рабочего места.

Обычно для бригады, в которой работал Руслан Александрович, это были третий и седьмой квершлаг – места выработки. Сойдя с «пассажира», занимались опалубкой, укрепляя рабочее место, после чего начинали «бурить забой». Вскоре появлялся взрывник со своим «сумконосом» – помощником, который помогал доставлять ему на место взрыва аммонит.

– Зарядил взрывник забой, а горняки тем временем попрятались по укрытиям. Крутанул свою машинку – и раздаётся взрыв, после которого отовсюду летят куски угля и породы. Тут же работает «завертайла» – загребающая лопастями уголь машина. Всю эту массу мы затем загружаем в породопогрузочные вагоны. Либо уголь по приводам отправляем наверх, – рассказывает бывший проходчик.

После чего, по его словам, начинается крепление забоя. Устанавливаются две стойки, на которые ложится «огниво», типа арки, которая с обеих сторон закрепляется двумя хомутами. А между ними – распоры. Это и называется – окончательно закрепили. «Вот, собственно, и всё! После этого – опять на «пассажир» и в мойку», – разводит он руками. В процессе этого «собственно и всё» бригада Ивана Алчинова, в которой работал Руслан Гусев, умудрялась выполнять норму на 110-115 процентов в месяц. Отчего и гремела по всему Кузбассу.

Быть шахтёром – это призвание

За четверть века работы Руслана Гусева под землёй разного рода случаев в его горняцкой биографии было немало. Так, после перехода из шахтостроительного управления на шахту, отработав 15 дней в забое, он попал в аварию. Выпал так называемый «клеваж» – тяжёлая плита породы, и своим острым концом она довольно чувствительно поранила ему шею. («Легко отделался – могло бы и прибить!» – усмехается он.) Пришлось после этого три недели отлежать в больнице. Там его «подлатали», подправили, после чего он вновь отправился в забой, считая, что шрамы только украшают мужчину. Повезло ему и в другой раз, летом 1985 года, когда он был в отпуске.

 – Утром слышу: прибегает к нам соседка, тётя Маруся, и кричит: «Руслан, на шахте взрыв!» Я рванул к «Байдаевской». А там вокруг уже оцепление. Из нашей бригады тогда пострадали двое: наглотались метана. Шестнадцать горняков погибли. Надо было помянуть. В то время в ресторанах действовал запрет на приносимую с собой водку. Пришли в кафе. Взяли всей бригадой там закуску, а помянули неподалёку, прямо на улице, – вспоминает Руслан Александрович. – После того взрыва многие с шахты поувольнялись, остались самые стойкие и бесстрашные, для кого эта опасная и тяжёлая профессия стала призванием. Хотя им пойти было куда… Да я и сам думал: «Вот отработаю десять лет и уйду!» А там и двадцать прошли. И двадцать пять… Никуда я, конечно же, не ушёл: шахта от себя не отпускает!

Пришлось Руслану Гусеву побывать и в наставниках у молодёжи. Шестерых горняков воспитал. Сегодня те «ребята» его встречают, благодарят. «Мне это внимание очень приятно!» – признаётся.

Есть династия!

У Руслана Александровича две дочери. Но профессию всё-таки нашлось кому продолжить. У Гусевых сложилась в своём роде шахтёрская династия: зять Константин и внуки Никита и Иван Неудахины – горняки. «Все в деда пошли!» – доволен Руслан Гусев.

 К слову, работая на шахте, он был ещё и спортсменом-общественником: вёл спортивную секцию по борьбе самбо. Общественником остался и по сегодняшнюю пору – возглавляет совет ветеранов шахты, которой уже нет. «Но люди-то остались! И их проблемы никуда не делись! – говорит. – Все они – жители частного сектора, а это для пожилых людей – дополнительная нагрузка. За домами по улицам Карагандинской, Славгородской, Воронежской, Черняховского, где они в основном живут, надо ухаживать, их надо ремонтировать. Если раньше, во времена работы шахты, была возможность выделять пиломатериал, то сегодня активистам совета ветеранов приходится «изыскивать возможности». Даже вскапывать огороды и убирать урожай некоторым коллегам помогаем. Кроме того, ухаживаем за памятником 120 горнякам, погибшим в годы войны в 1944 году во время взрыва на шахте. Наводим порядок и на местах захоронений военнопленных немцев и венгров. «Какие бы события в стране ни происходили – все мы должны оставаться людьми. А для нас, русских, это свойственно – жалеть и сочувствовать. Это в нашей натуре», – считает бывший проходчик.

Просмотров статьи: 1007