«Яблони в Припяти гнулись от фруктов…»
Случается, что событие произошло давным-давно, но память о нём по-прежнему свежа, потому что поселилась в твоей душе надолго. Так случилось и в судьбе Николая Ананьевича Машкова, председателя городского совета ветеранов войны и труда, одного из ликвидаторов Чернобыльской аварии. Этот год для него оказался юбилейным, в начале января ему исполнилось 70 лет.
Как выражается Николай Ананьевич, стать ликвидатором атомной катастрофы ему «помогла» армия: большой пласт в его жизни был посвящён вооружённым силам. После окончания Ленинградского высшего артиллерийского командного училища волею судьбы он стал не артиллеристом, а политработником. Отслужив в Ленинградском военном округе два года, он на пять лет переводится в составе советских войск в Германию. А затем и в Сибирский военный округ. «Поносило меня по Сибири – Красноярск, Кызыл, города Алтая», – рассказывает он. Однако долго служить в алтайских краях не пришлось: его направили на ликвидацию аварии на Чернобыльской атомной станции.
– Сразу же по приезду я обратил внимание на такой факт. Над территорией станции не было ни одной птицы – один из основных показателей тяжёлой загрязнённости. В те дни, когда на четвёртый блок был надёт саркофаг, нам приходилось проникать в пространство блока через дыру и пребывать в отдельных помещениях не более десяти секунд в сутки, потому что уровень радиации там достигал 500 рентген. А безопасным считалось не более трёхсот. И потому работать приходилось так: один быстренько заносил на территорию блока столб и тут же выскакивал, другой следом – доску, третий прибивал её к столбу, – вспоминает Николай Ананьевич. Первыми в дыру, как в атаку на войне, шли коммунисты и политработники. Признаётся, что с людьми такой высокой степени ответственности ему ещё работать не приходилось («И потому работал с ними с удовольствием!»). Их в Чернобыле называли партизанами. Но встречались и такие ребята, которые в силу своей молодости не совсем в полной мере осознавали опасность ситуации. Курить на территории станции категорически запрещалось, но иные, приподняв лепесток-респиратор, предохраняющий носоглотку, всё-таки умудрялись делать затяжку папироской. А потом из-за своей беспечности кашляли – заболевали.
Чернобыльская мёртвая зона охватывала 30 километров по окружности. И даже за 30-километровой зоной жизни не было. Сразу же постарались вывезти подальше детей и подростков. Правда, опасность осознали не сразу. Рассказывают, что многие жители Припяти, увидев пожар над блоком, глазели на эту странную картину, не осознавая, какой опасности они подвергают свои жизни.
Сибиряков расположили в деревне Черемошня. Жили ликвидаторы в вагончиках и в сборно-щитовых казармах, а также в просторных палатках. Случалось, вместе с одеждой приносили радиацию и на место своего временного жительства. «Иной раз дозиметрист начинает замерять, а фон прямо на одеялах запредельный. Приходилось вытряхивать из них радиоактивный песок, становясь против ветра, чтобы хорошо обдувало», – рассказывает Машков. Сибирский полк был лучшим полком в Чернобыльской зоне. А второй батальон спецобработки, где Николай Ананьевич был назначен заместителем командира по политчасти, – лучшим в полку среди десяти сибирских округов.
Пить приходилось минеральную воду «Ессентуки-17». «До сих пор на языке её привкус. Противный, солоноватый. Другой нам не давали. Счастье, когда вырвешь где-нибудь безопасную свежую пресную воду!» – рассказывает Николай Ананьевич. Жуть на ликвидаторов наводили лежащие вокруг станции мёртвые пустые деревни. Стояла ранняя осень, и фруктовые деревья гнулись от спелых плодов, есть которые было нельзя. Крупными налитыми яблоками была буквально усыпана припятская земля. В иных домах неприкрытые ставни тоскливо скрипели на ветру. Этот звук до сих пор слышен Николаю Машкову. Вокруг такой порядок, вспоминает, такие аккуратные украинские хаты. Но уже чувствовалось наступающее запустение: сквозь булыжник на тротуарах пробивалась проросшая зелёная трава. Довольно угнетающе было видеть это! А иной раз приходилось наблюдать и такую картину. Стоит знак «Заражено. Проход закрыт». Но за знаком на запретной территории бородатый мужичок пасёт свою корову. Говоришь ему: «Отец! Ты что делаешь?». А он в ответ: «А тут я жил, тут я и помру».
Когда через три месяца пребывания в зоне сибиряки уезжали домой, Николай Ананьевич обратил внимание на то, что в небе над станцией появились птицы. Это означало, что фоновый уровень упал. И птицы первыми это почувствовали.
За ликвидацию аварии Машков был представлен к ордену «Знак почёта». Однако никакие награды не могли вернуть ликвидаторам здоровье. Практически все, кто принимал участие в ликвидации аварии, получили разные дозы облучения. Большая часть ликвидаторов ушла из жизни, многие стали инвалидами. «Были годы, когда из жизни уходило в месяц по пять человек. И потому поздравления с днём рождения для нас, чернобыльцев-ликвидаторов, имеют особый смысл», – подчёркивает Николай Ананьевич, который после Чернобыля был направлен на службу в Новокузнецк.
Несмотря на свой возраст и опыт нахождения в опасной зоне, он по-прежнему полон энергии. «Не мыслю своей жизни без работы!» – признаётся. В организации, которую он возглавляет, 147 чернобыльцев, около 400 человек связаны с радиоактивными ситуациями, в том числе семипалатинцы. Среди них – вдовы ликвидаторов, дети первого и второго поколения. В течение 20 лет Машков возглавляет и садоводческое общество «Союз-Чернобыль».
– Каждый раз я с нетерпением жду лета! Только потеплело – на огород! На дачу в Новомосковку. Чего только в моём саду нет! Яблони, малина, ежевика, крыжовник, смородина, жимолость. Жизнь кипит! И за всем необходим уход. С женой выстроили на даче и баньку. Моё жизнелюбие поддерживает армейская закалка. Я ведь парень от сохи, деревенский, люблю в земле повозиться. Моя мама прожила более девяноста годков. Так что и мне раньше этого времени уходить из жизни не годится, – посмеивается.
Сегодня Николай Ананьевич проводит экскурсии в зале памяти ликвидаторов Чернобыльской аварии, что расположен на Металлургов, 5. В день случается по три встречи со школьниками. Ребята хотят знать всё: как, когда и почему. А то, что Николай Ананьевич был свидетелем тех событий, вызывает у юных горожан особый интерес. И такое неравнодушие к истории своей страны греет душу бывшего чернобыльца.
Просмотров статьи: 1474