"КАРТИНУ МАСЛОМ НЕ ИСПОРТИШЬ": утверждает художник Валерий Глуховских, которого с некоторых пор его коллеги и друзья называют отшельником
На дальнюю улочку частного сектора Малышева Лога, что расположен в окрестностях Калтана, мы приехали с Галиной Волковой и Ириной Зинатуллиной. Обе – художницы-любительницы, но из тех, что могут дать фору профессионалам: у обеих за плечами не одна персональная выставка. У машиниста крана Ирины Зинатуллиной, работающей на Западно-Сибирском металлургическом комбинате, в эти дни – экспозиция в стенах заводского музея. Галина Волкова со своими «персоналками» дважды отметилась в Новокузнецком художественном музее. Однако женщины по этому поводу не зазнаются и при каждой возможности стараются поучиться у признанных мастеров. Таких, как Валерий Глуховских.
Про творчество Галины Волковой наша газета уже рассказывала. Ирина Зинатуллина пришла в живопись в зрелом возрасте. В её жизни сложилась ситуация, от которой надо было отвлечься, и она решила выбрать для этого живопись. Художеству Ирина нигде не училась, до всего доходила самостоятельно. И мастер-классы от Валерия Глуховских, признаётся, ей необходимы как в профессиональном плане, так и просто «для общения с интересным человеком».
Преподаватель осинниковской детской художественной школы Валерий Глуховских из-за проблем со зрением вынужден был уйти с любимой работы. По словам Валерия Александровича, общаться с талантливой детворой, которая оправдывает надежды – уже счастье.
– В последние годы я преподавал восьми ученикам, и все они без исключения поступили в вуз на архитектурное отделение. Это был рекорд! – гордится он.
В последнее время Валерий Александрович живёт за счёт того, что даёт частные уроки начинающим любителям. К нему на учёбу приезжают новокузнечане самого разного возраста. Есть даже ученики, которым стукнуло за 60. Однако Галине и Ирине художник даёт урок живописи безвозмездно, по-дружески. Все трое входят в региональное объединение «Сибирские просторы», в котором участвуют представители не только Новокузнецка (таких, конечно же, большинство), но и других городов юга Кузбасса.
Сам Глуховских вышел из стен Кемеровского художественного училища, из которого, по его словам, в те времена довольно неплохие художники выпускались.
– Потому что готовили нас там, как атомные крейсера, на все случаи жизни. И какие педагоги готовили! Выходцы из знаменитой московской Строгановки. К нам из-за наших именитых педагогов даже с других курсов переводились, – вспоминает.
Почему Валерия Глуховских называют отшельником? Ответ на этот вопрос у художника прост: не любит интриг, творческих размолвок и сплетен.
– А я по молодости писал по сотне квадратных метров. Да и вообще при любой организации привык быть сам по себе, – поясняет свою позицию.
Потому и живёт в частном доме на окраине, вдали от суеты, вместе со своей престарелой мамой – Анной Хсановной.
Валерий прошёл многое за свою творческую жизнь. В трудные времена, чтобы прокормить семью, вынужден был заняться оформительской работой. Писал портреты писателей и поэтов, передовиков производства. Вместе с группой коллег, которых взял в созданный им кооператив, оформлял панно при входе на шахту «Осинниковская», занимался дизайном по дереву. Пришлось вкалывать на двух работах, но и зарабатывал он тогда немалые деньги. За год решил жилищную проблему, семья, наконец-то, въехала в собственную квартиру. Вспоминает, как в те сложные времена («А когда они были простыми?») с художниками-дизайнерами нередко расплачивались и натурой: мясом, солёной рыбой, яйцами, растительным маслом, мешком муки и сахара, стиральной машинкой и даже бензином.
– У меня в гараже огромная канистра с бензином стояла. Я по этому поводу переживал, не дай Бог взорвётся: это же какая бомба!.. За роспись осинниковского ЗАГСа со мной расплатились «Волгой» последней модели. Продал. Это была моя зарплата.
За всю свою художественную биографию Валерий Глуховских на суд публики представил не более десяти выставок. И выставляться начал поздно, поскольку не стремился к публичности. Отшельник – он и есть отшельник…
– Однако общение я люблю. Вот такое, как сейчас с вами, моими друзьями, – уточняет хозяин дома. Он быстрыми жестами устанавливает на стульях натуру – кувшин с высохшими яркими бессмертниками и фруктами. Создавая фон для будущего натюрморта, драпирует спинки стульев скатертью. Затем, начиная мастер-класс, встаёт за мольберт. Свои мольберты и кисти, следуя за мэтром, настраивают и Галина с Ириной.
За работой воспоминания из уст Валерия так и сыплются. «Мысли вслух» касаются не только творческих моментов, но и жизни вообще и в частности. Тем эти встречи, говорят друзья, и интересны.
– Сейчас, девчата, пишем «а-ля прима»: живопись за один сеанс. Писать надо широко, напористо, смело. Масло, оно прощает любые ошибки. Но первое впечатление нужно обязательно точно ухватить, зафиксировать на холсте. Сразу же кисточкой берёшь какой-нибудь нейтральный цвет и прорисовываешь контуры предметов. Силуэт предмета должен читаться. А потом, когда пишешь, уточняются и прорисовываются детали. Вот сейчас я провожу несколько линий. Из них я потом найду нужные. Никогда не прописывайте одну вещь, тотчас переходя к другой. Пишите всё в целом. Не пересчитывайте количество соцветий, берите, сколько на кисть ляжет… Самая любопытная в этом натюрморте – груша, в ней самое тонкое и интересное сочетание цвета.
Глуховских, будучи профессионалом, любит общаться с художниками-любителями. Хотя считает, что профессионализм порой человека сушит: частенько приходится наблюдать штампы. Выработал для себя штамп – и ваяй себе до конца жизни! Безупречность в работе неоспорима, а души в ней нет. Есть в этом какая-то холодноватая надуманность, зашоренность. А в любительских работах присутствует искренность, в них душа частенько просвечивает. Да и к работе своей любители с энтузиазмом относятся. Потому он и любит встречаться с «самодельщиками».
– У каждого художника своя манера работы. Вот Илья Ефимович Репин писал каждый день. У него к концу жизни рука, которой он держал палитру, отсохла. Работать ежедневно его заставляла жена. Она каждую его картину по 25 долларов (по тем временам большие деньги) продавала. Я – другого склада. Мне надо по работе соскучиться. У меня был товарищ-художник, который мог неделями ничего не делать. А потом вдруг – раз – и исчезал. Встречаешь его: «Ты где сейчас?» – «Да я в творческом запое. Пишу круглыми сутками. Уж больно по работе соскучился», – говорит.
По словам Глуховских, идеальная картина должна быть как бы недописана. И эта незавершённость придаёт взгляду зрителя некую перспективу – возможность домыслить, дофантазировать.
– Искусство – такая штука, на которой сгорело столько судеб, столько сгинуло несостоявшихся надежд! Наше поколение художников – потерянное поколение. Перестройка нас застала, когда мы были в самом соку, то есть в том возрасте, когда необходимо себя реализовать. А многие в тех реалиях почувствовали себя потерянным. Знаю одного хорошего художника, который стал штамповщиком на ремонтно-механическом заводе. Другие с катушек съехали, а то и вовсе спились. У человека должен быть стержень!
За этими размышлениями мастер-класс прошёл незаметно. Галина Волкова, запоминая детали, наблюдала за работой своего опытного коллеги. Ирина Зинатуллина вслед за учителем написала собственный натюрморт, который тотчас строго разобрал мастер:
– Немного вяло. В принципе ты делаешь всё правильно. Но нет в этом экспрессии. Учись работать мазком! Главное – не «замылить» работу. Есть у нас такой термин «шампунь пошла». То есть, когда вся работа как бы разбелена, размыта… Но в целом чувство цвета у тебя есть, колорит чувствуешь, – похвалил он.
Мастер-класс закончился. Следующий будет весной, на пленэре. На живописных берегах озерка, возле которого живёт Валерий. И где любит посидеть в тиши с удочкой, вдали от людской суеты. Отшельник, всё-таки…
Татьяна Шипилова
Фото автора.
Просмотров статьи: 2035